Образ России за рубежом

---

От редколлегии

«Креативная дипломатия» поинтересовалась у коллег из других стран о том, как изменилось отношение к России после последних событий на международной арене. Попытаемся выяснить, пострадала или все же приобрела «мягкая сила» России.

Развивается ли дискуссия о «мягкой силе» в мире и России? Или само понятие уже устарело и неактуально? Стоит ли и вовсе говорить об образе России за рубежом? Нужно ли проводить инвентаризацию инструментов, которые Россия могла бы там развивать и применять? Как воспринимать июньский рейтинг британского агентства Portland? Многие тогда, напомним, восприняли попадание России в 30-ку как весомый успех (хотя и обоснованный в основном традиционным культурным ресурсом).

О трансформации концепции «мягкой силы» в современном мире «Креативная дипломатия» решила спросить и у корифея науки международных отношений и автора самого термина Джозефа Ная, на что он нам ответил, что явление «мягкой силы» остается важным, значимым (relevant). А вот мировые процессы и события (украинский, сирийский кризисы, вернувшаяся риторика «холодной войны», такие процессы как формирование новых экономических режимов ТТП и ТАТИП под эгидой США, которые мы привели в пример как вызовы традиционному пониманию концепции «мягкой силы») причинили ущерб «мягкой силе» России.

На вышеупомянутый рейтинг Portland Джозеф Най советует обратить внимание, но, что примечательно, указывает, что позиция России в нем расценивается как низкая. И ведь, действительно, отметим, что сразу впереди России расположились Венгрия и Греция, а вовсе не экономические гиганты и великие военные державы. Впрочем, например, у Китая позиция еще ниже.

Углубляясь в тематику образа России за рубежом, мы спросили у наших иностранных коллег, как же воспринимается внешняя политика России в их стране, и повлияли ли вышеупомянутые события существенным образом на ее имидж. Публикуем частные мнения экспертов.

Динара Биссембина, преподаватель Факультета журналистики и политологии Евразийского национального университета им. Л.Н.Гумилева в Казахстане:

«Казахстанцев всегда интересовало, что происходит в соседней России. Россия для казахстанцев – не только стратегический партнер, ближайший сосед; все отношения, которые сегодня есть у обеих стран – политические, экономические, деловые, социальные сложились исторически и с каждым разом сотрудничество между государствами только укрепляется.

Вместе с тем, на настроения людей влияют и российские СМИ, которые являются основным источником информации в вопросах геополитики для большинства населения.

В жесткой внешней политике России казахстанцы, прежде всего, видят защиту национальных интересов, что только положительно отражается на имидже России в глазах казахстанцев».

Алексей Веселый, редактор eunetwork.lv (Латвия), по следам ноябрьского Балтийско-российского форума, утверждает, что Россия воспринимается в странах Балтии сегодня преимущественно через призму угрозы:

«Недавно завершился Балтийско-российский форум 2016 в Вильнюсе, где широко обсуждались отношения Россия-НАТО. К сожалению, внешняя политика России больше воспринимается как угроза. На то есть несколько причин. Например, несоизмеримость количества войск на границах России и стран Балтии (у России их несоизмеримо больше). Если Россия обороняется, то зачем такое количество дивизий против пары батальонов на всём Северо-западе? Среди спикеров больше всего запомнился Джеймс Шерр, представитель Chatham House. Так, по словам Шерра само по себе понятие угрозы на Западе и России формируется по разному, если для России это «угроза потери контроля», то для Запада угрозы формируются из непосредственных угроз для обороны стран членов НАТО. Отдельного упоминания по Джеймсу Шерру заслуживает «мягкая сила». «Мягкая сила» России понимается не как «soft power», а как «soft force», а это два разных понятия, хотя по-русски эти термины звучат одинаково».

Акоп Габриелян, политолог, Армения:

«Внешняя политика России в Армении рассматривается населением закавказской республики в двух плоскостях: формальном и неформальном. И хотя обе плоскости представляют из себя огромные комплексные системы взаимоотношений различных форматов (культурные, экономические, политические, гражданские), однозначно можно сказать одно: как формальная, так и неформальная политика России, проводимая в Армении, все чаще вызывает недоумение, смущение и даже разочарование. Необходимо ясно понимать, что подобные настроения — не результат завышенных ожиданий армян по отношению к России, но следствие весьма посредственной информационно-разъяснительной работы российской стороны касательно собственной политики, проводимой в регионе.

В плоскости формальных взаимоотношений печально известными являются скандалы и споры вокруг повышения цен на электроэнергию (ЗАО «Электрические сети Армении», принадлежащее российской РАО ЕЭС), крупных хищений в ЗАО «АрменТел» (принадлежит российской «Билайн»), инцидента с убийством целой семьи солдатом срочной службы российской военной базы в г. Гюмри зимой 2015 года, продажи тяжелого наступательного вооружения Азербайджану, а также комментарии некоторых высокопоставленных российских чиновников и экспертов по этому поводу.

Имея сильные финансовые, экономические, политические позиции в стране, обладая всей энергетикой Армении, Россия не нашла достаточно энергии и дальновидности, чтобы в некоторых случаях предупредить подобные события и сценарии, когда очевидная необходимость конкретизации и интенсификации российской «мягкой силы» не имела места быть и заступоривалась в некоторых межгосударственных эшелонах.

С упомянутой «мягкой силой» связана непосредственно и вторая плоскость: неформальные, культурные отношения между Россией и Арменией. Здесь сразу обязательно стоит отметить, что сказанное ни в коем случае не относится к отношениям между Арменией и Россией на уровне гражданских обществ двух государств, которые уважают, понимают и ценят друг друга, контакты между которыми не прекращаются никогда. Однако вместе с этим Армения небезосновательно считает, что российская «мягкая сила» в регионе слишком окостенела. Деятельность российских или пророссийских культурных, информационных, общественных структур и инициатив в сравнении с подобными структурами западного образца слишком однобока и оставляет желать лучшего как по количеству, так и по качеству. Особенно печальным является восприятие России и «российского» среди молодежи страны, у которой все, что связано с Россией и реализуемо Россией, воспринимается болезненно, нудно, безынтересно, в качестве продолжения старой имперской традиции вертикальных взаимоотношений, что, естественно, заставляет молодежь Армении видеть западные модели взаимоотношений и проектов по линии «мягкой силы» как наиболее предпочтимые и привлекательные. Из сказанного можно сделать простой вывод, который будет наиболее близок к действительности: российская «мягкая сила» находится еще в зародышевом состоянии, и России еще предстоит сформировать более отлаженные механизмы по имплементации проектов в сфере культурной и публичной дипломатии, в том числе на Южном Кавказе и в Армении в частности».

Фото: Лыково, Владимирская обл. (Flickr.com/Grigory Gusev)

Подготовила Виктория Иванченко